Актер-британец Генри Уилкоксон впервые появился в американском кино именно в этом фильме.

Итальянские зрители приняли фильм очень плохо, а кинокритики Италии назвали его «пародией и фарсом».

Когда Сесил Б. ДеМилль (1881-1959) только начал обсуждать вместе с актрисой Клодетт Кольбер (1903-1996) роль Клеопатры, та очень переживала из-за сцены с гадюкой, т.к. в принципе боялась змей. В тот день, на который была запланирована съёмка этой сцены, ДеМилль заказал в лос-анджелесском зоопарке самых крупных змей, которые только там были, и с одной из них подошёл к бутафорскому трону, на котором восседала актриса в образе Клеопатры. Та завизжала от страха и начала умолять режиссёра ближе с этой змеёй не подходить. Тогда ДеМилль достал змею поменьше размерами и спросил актрису, согласна ли она играть с этой змеёй, на что та немедленно дала согласие.

Практически каждый день возникали проблемы с заготовленными для съёмок костюмами. Клодетт Кольбер неоднократно казалось, что то или иное платье немножко не так на ней сидит, и тогда платье приходилось подгонять.

В процессе предпроизводства Сесил ДеМилль захотел пересмотреть одноимённый фильм 1917 года режиссёра Дж. Гордона Эванса (1867-1925) с Тедой Барой (1885-1955) в роли Клеопатры. В Лос-Анджелесе ни одной копии фильма не нашлось, так что пришлось запрашивать таковую в нью-йоркском офисе кинокомпании 20th Century Fox. Посмотрев фильм, ДеМилль отправил его обратно. 9 июля 1937 года пожар в архивах уничтожил практически все хранившиеся в них фильмы, по всей видимости, и оригинал «Клеопатры» 1917 года вместе с остальными. Так что просмотр ДеМиллем 15 февраля 1934 года был, скорее всего, последним разом, когда кто-либо видел эту картину.

В 1934 году т.н. кодекс Хейса (национальный стандарт нравственной цензуры кинопроизводства в США) уже вовсю действовал, и Сесил ДеМилль не удержался от искушения продемонстрировать к нему своё отношение (правда, оставаясь в рамках). «Клеопатра» начинается со сцены с рабыней, явно обнажённой, но освещённой в таких ракурсах и под такими углами, чтоб придраться к чему-либо было просто невозможно. Рабыня держит в обеих руках по сосуду для курения благовоний, а на экране появляется название фильма.